«Спартак» ставили многие балетмейстеры, и каждая из постановок имела свои достоинства, хореографические находки. Следует, однако, сказать, что пока ни один балетмейстер не нашел решения, охватывающего единым хореографическим замыслом всю музыку, написанную композитором для балета. Полнее всех использовал музыку в своей постановке Л. Якобсон. У него получился грандиозный, ярко зрелищный спектакль, в котором особенно впечатляющими вышли пышные картины рабовладельческого Рима: «Триумф Рима», «Цирк», «Пир у Красса». Пластику танцевальных движений, мимических жестов балетмейстер «подсмотрел» в изобразительном искусстве античной эпохи — в скульптурах, фресках, в живописи на вазах. Один из критиков писал о хореографии Л. Якобсона в «Спартаке»: «Кажется, если на мгновение остановить танец, из движений родится классическая скульптура».
Все, что можно было взять из античного мира: пластику движений, костюмы, оформление сцены, — все было использовано в постановке. Балетмейстер даже отказался от танца на пуантах (на пальцах), обязательного элемента классической хореографии. И так, конечно, можно было трактовать спектакль, который по-своему раскрывал образный мир музыки балета, «пир» ее необыкновенно красочных ритмов и мелодий, гармоний и оркестровых звучаний.
Музыка оказалась щедрым, благодарным балетным «материалом», ее невозможно было исчерпать, она многое договаривала за сценических героев, волновала слушателей, наводила на глубокие размышления. Она получила всенародное признание. И вполне закономерно именно за музыку «Спартака» Арам Ильич Хачатурян в 1959 году был удостоен высокой награды — Ленинской премии.
В ленинградской постановке «Спартака» одну из ролей играл танцовщик Юрий Григорович. Он был гладиатором Ретиарием. «Рыбак» Ретиарий, вооруженный трезубцем, ловил сетью «рыбу» — Мормилона в галльском шлеме, украшенном изображением рыбы, и с кинжалом в руке. Ретиарий погибал в этом бою, посылая проклятия Риму.
А после спектакля танцовщик думал над тем, как можно было бы еще полнее воплотить заложенные в музыке Хачатуряна и не раскрытые еще возможности сценического решения. Он любил музыку Хачатуряна и хорошо знал ее. Еще юношей в военные годы в Перми, будучи учеником Ленинградского хореографического училища, Григорович был свидетелем рождения балета «Гаянэ». Юного танцовщика поразили энергия, темперамент, мощь ритмов, богатство хачатуряновской музыки. А теперь музыка «Спартака» ошеломила его своей эмоциональной силой, пробудила в нем жажду воплотить эту музыку в хореографических образах. Он был рожден балетмейстером. И стал им.