Бои с наступающим противником шли упорные, ожесточенные. У немцев явное превосходство и в живой силе, и в технике. В таких условиях целесообразней встречать врага в обороне. А штаб фронта, не зная реальной обстановки, сложившейся на этом участке, опять шлет решительный, но — увы! — невыполнимый приказ: «Наносите контрудар по противнику».

Легко сказать: нанести контрудар! Поднять из окопов бойцов, вывести из укрытий танки и послать под уничтожающий огонь упоенного успехами врага.

Рокоссовский принял другое решение. Приказал поставить орудия и часть танков для ведения огня прямой наводкой, пехоте надежно окопаться, остальным танкистам тщательно замаскироваться на лесных опушках и в оврагах.

Расчет оказался правильным. Не ожидая засады, немцы вольготно, засучив рукава и горланя песни, шли по шоссе. Наши артиллеристы подпустили их поближе и внезапно нанесли мощный удар. Рванулись вперед танкисты, пошла в атаку пехота.

Штаб фронта, получив донесение об успешно проведенном бое, одобрил решение генерала Рокоссовского. В те дни маленькие удачи были подобны всплескам света в темноте, радостным и обнадеживающим.

Но явным было превосходство врага и в танках, и в артиллерии, и в авиации.

Оборонительные бои продолжались. Корпус нес потери, он остался почти без танков.

Но паники не было. Не было беспорядочного отхода. Не было окружений. Тысячами трупов своих солдат и офицеров оплачивал враг каждый шаг вперед на участке, где дрался корпус Рокоссовского.

Правительство скупо отмечало наградами воинов. Оно и понятно: армия отступала. В те дни генерал Константин Рокоссовский был награжден орденом Красного Знамени. Четвертым.

Ставка назначила его командующим одной из армий Западного фронта.