В изобразительном искусстве до сих пор непревзойденным воплощением образа полководца является его портрет, созданный кистью великого русского живописца Павла Дмитриевича Корина. Художник создавал этот портрет непосредственно в пору наивысшего человеческого взлета Георгия Константиновича, в победные дни 1945. Да и для самого Корина это было духоподъемное время. На портрете лежит печать двойного вдохновения — художника и его прекрасной натуры. По моему глубокому убеждению, портрет Жукова работы Корина — один из лучших в русской портретной галерее XX века.
Были и другие изображения маршала. Очень неплохой парадный портрет Георгия Константиновича на белом коне на фоне горящего Рейхстага и поверженных фашистских знамен создал В. Н. Яковлев. Именно этот портрет был использован соратниками Хрущева как аргумент для обвинения Жукова в бонапартизме. Недавно он был воспроизведен на обложке специального выпуска «Роман-газеты», соответствуя его названию — «Великий Маршал Георгий Жуков».
В связи с длительной опалой Г. К. Жукова понятен временный спад интереса художников к его изображению, вернее, этот интерес никогда не пропадал, только его реализация несколько откладывалась волей обстоятельств.
Осенью 1966 года на дачу Г. К. Жукова в Сосновку приехал тогда еще молодой скульптор Виктор Хачатурович Думанян. Жуков недоверчиво слушал его горячую сбивчивую речь, смысл которой сводился к тому, что к надвигающемуся 25-летию разгрома немцев под Москвой совершенно необходим скульптурный портрет маршала и что он, Думанян, готов его сделать, если Георгий Константинович сумеет хотя бы немного попозировать скульптору. Позировать Жуков наотрез отказался, сославшись на то, что не может отвлекаться от книги «Воспоминания и размышления» (работа близилась к завершению). Но скульптор был упорен, он не мог упустить великую удачу, которую, возможно, открывала ему состоявшаяся встреча. Перед завершением разговора он внес предложение: если нет времени позировать, пусть Георгий Константинович приедет на корректировку, когда он вылепит бюст по памяти и фотографиям. Подумав, Жуков согласился.
Началась напряженная работа в мастерской. Облик, который, казалось, врезался в память, никак не подчинялся, ускользал, заставляя десятки раз начинать все сначала. Наконец, поняв, что все равно не добьется желаемого результата, Думанян остановился на одном из вариантов и, набравшись смелости, позвонил Жукову. В условленное время маршал с ординарцем появился в мастерской. Посмотрел на бюст, выполненный в глине, помолчал и, обратившись к ординарцу, спросил: «Не похож?» — «Так точно, не похож», — был четким ответ-приговор. Виктор Хачатурович взмолился: «Будет похож, только Вам немножко надо посидеть, а я поработаю». Жуков посмотрел на часы, может быть, ему стало жаль усилий скульптора, и согласился. 45 минут пролетели, как мгновение. Жуков осмотрел бюст с разных точек, потом хитро прищурившись, вновь обратился к ординарцу: «Как думаешь, похож?» — «Так точно, похож», — последовал ответ.
Так в нашем искусстве появился едва ли не единственный скульптурный портрет Г. К. Жукова, выполненный с натуры. Георгий Хачатурович не успевал отлить свою удачу в бронзе и решился выставить чуть подтонированный гипс в Манеже, на выставке к 25-летию разгрома немцев под Москвой (декабрь 1966 г.).
Я хорошо помню эту работу. Она вызвала разные толки не только эстетического свойства. Была попытка «не пустить» бюст на выставку. Ведь несмотря на отставку Н. С. Хрущева, маршал реабилитирован не был. Однако, представить выставку о Победе под Москвой без Жукова не решились.
Юрий Мелентьев