Поэзия Ольги Анстей

Анстей Ольга. Собрание стихотворений. На обложке этой книги причудливо соседствуют небоскребы Нью-Йорка и Владимирская горка Киева.

Что это, фантазия художника? Нет, это жизнь Ольги Анстей (1912-1985) — поэтессы, которая любила эти города больше всех остальных на свете.

Киев — ее потерянная родина, Нью-Йорк — обретенная. Она не выбирала — так уж вышло. Тяготы оккупации, вынужденная эмиграция, лагерь для перемещенных лиц под Мюнхеном Ди-Пи, затем Америка… Этим путем прошла не одна она. Но слова, которые она нашла, чтобы рассказать о своей жизненной Одиссее в стихах, — только ее, единственные. Стихи Ольги Анстей ни с чьими не спутаешь, и без ее имени поэзия современности не полна.

Анстей Ольга

А между тем, при жизни у нее вышло только две книги, не считая публикаций в периодике — зарубежные издания «Мосты», «Грани, «Перекрестки», «Воздушные пути», «Новый журнал» и другие печатали ее охотно.

И вот третья книга, посмертная, изданная в ее родном Киеве благодаря участию Ирины Ивановны Матвеевой-Елагиной и дочери автора Елены Матвеевой.

Поэт Иван Елагин, чьей женой Ольга Анстей была десять лет, а другом всю жизнь, мечтал увидеть это «Собрание стихотворений» изданным, но не успел осуществить свое заветное желание. Кстати сказать, название это — принципиально незатейливое и точное — дал именно он.

Не до конца составленную рукопись вдова Елагина и дочь Ольги Анстей передали в Киев, Риталию Заславскому — и в лучшие руки она не могла попасть.

Он, можно сказать, выносил «Собрание стихотворений» под сердцем и, по возможности, следуя по стопам Ивана Елагина, вместе с тем дал книге новое дыхание и жизнь.

Построение книги — продуманно-стройное, хронология не ползет, как тяжелый танк, а подчиняется общему идейно-художественному замыслу. Стихи предстают как грани жизни и души, высвечивают и оттеняют друг друга.

Книга состоит из пяти разделов: «Из ранних стихотворений (1928-1932), из книг «Дверь в стене» (Мюнхен, 1949), «На юру» (Нью-Йорк, 1976), затем — стихи 1933-1942 годов, не вошедшие в книги.

И, наконец, стихи ее последних лет.

В своем послесловии Риталий Заславский удивительно точно сказал: «Поэзия — отражение душевного существования человека». Логике этого отражения при составлении сборника, а не формальной линейно-хронологической последовательности он и был верен.

Каким же поэтом предстает перед нами Ольга Анстей? Удивительным. Почти девочкой она умела находить неповторимые строки и слова.

Кто, например, мог бы найти такое определение — «неверноглазая тоска» или сказать о «налитом пригретом» тополе, что он «червонно-рыже-розоват»! Завидная зоркость, свежесть чувств… И как бы авансом драматизм переживаний в шестнадцать-семнадцать лет. Ведь все утраты еще в будущем…

А в снах теперь ни горней силы,
Ни порицаний, ни светил!
Что это — снилось или было,
Что ты меня перекрестил?

Ольга Анстей была глубоко религиозным человеком -религиозным и церковным, так как сама годами служила в Церкви. «Девушка пела в церковном хоре…» Эти слова любимого ею Блока — словно о ней самой. Глубокая и живая, какая-то природная религиозность в сочетании с поэтическим талантом дала неповторимый сплав — ее стихи из раздела «Паперть», такие, как «Богородица метет» или «Как читал ребенком», — дышат присутствием живого Бога.

Впрочем, одним разделом тут не ограничишься. Живое чувство Бога проходит через всю жизнь, через все творчество — будь то стихи о порушенной Георгиевской Церкви в Киеве, «горькой имениннице», или о замечательно воссозданной страничке «Евангелия от Марка» — «И был со зверями», где искушаемый сатаною в пустыне, Христос предстает Вселенским заступником братьев наших меньших и спящих ангелов:

Усом поводит пантера, расслабилась в бархатный ком,
Мускулатурой играя, к коленям благим подползла.

Круглые хищные уши
Он ласковой гладит рукой.
Спят, окружив Его, звери и ангелы.
Он стережет их покой.

Таких проникновенных религиозных стихов, прямо скажем, не так много во всей нашей многообразной поэзии…

К тридцати годам Ольга Анстей стала уже опытным, уверенным мастером. При этом мастерство ее никогда не было «засахаренным вареньем» — ничего чрезмерного, героически вымученного. Легкость дыхания, естественность богатого словаря (она знала несколько языков, а стихи писала и по-русски, и по-украински…), пластическая и музыкальная артистичность… И такая выстраданность, когда даже тень становится светом.

Чего бы ни касалась Ольга Анстей, все оживало. Недаром же, говоря о Киеве, она настацвала всеми силами души, «что камни в этом городе живые». Все утраченное возвращалось, воскресало. Даже смертельная болезнь, кажется, отступала.

Ольга Анстей ушла из жизни на пике надежд, когда в нашей стране, никогда не забытой и не разлюбленной ею, «подалась гробовая плита», как ей это виделось в начале восьмидесятых:

Открывает уста моя страна
Пересохлые, занемевшие,
Половину века не смевшие
Словом сбросить заклятье сна…

Она успела еще побывать «дома», в Киеве. И вернуться домой, в Нью-Йорк. Но, собственно, где у поэта Дом? Может быть, в Поэзии?

Теперь она живет «за радугой». Той самой, о которой когда-то так впечатляюще написала:

Так близко, кажется, подать рукой –
Стоит в законченной весомой силе
Крутым мостом. По радуге такой
Титаны к Дочерям Земли ходили.

Законченной весомой силой обладают и ее стихи, оставленные нам.

Будущее уже наступило, и можно с уверенностью сказать: Ольге Анстей удалось прибавить к цепи муз, «преемственно-нетленной», свое достойное звено.

А впереди, как обещает составитель, — издание переводов Ольги Анстей, ее украинских стихов, ее замечательных статей о Борисе Пастернаке…

Остается верить и надеяться.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>