Что за человек был владелец дома в Старогазетном переулке? Яркий портрет князя Петра Ивановича, известного всей Москве екатерининского вельможи, нарисован на страницах живых и увлекательных «Воспоминаний» его младшего современника, одного из «архивных юношей» — Ф. Ф. Вигеля. Однажды, после службы в церкви Косьмы и Дамиана (она и по сей день стоит в Столешниковом переулке), юноша познакомился с молоденькой барышней, свояченицей князя, и она повела его к себе домой. Из церкви по узкому переулку они прошли к калитке и вошли в сад, затем, пройдя двор, оказались в «барских разукрашенных хоромах». Наблюдательный молодой человек внимательно приглядывался к прислуге князя, стараясь по ней угадать характер хозяина.
Наконец появился сам хозяин дома, совсем не похожий па храбрых военачальников екатерининских времен. Французская наружность князя поразила мемуариста… Молодой человек не знал еще, что этот оригинал, известный всей Москве своими чудачествами, был рабом двух страстей: любопытства и филантропии. Все важные новости князь желал узнавать первым в Москве и для этого не жалел денег на целый штат корреспондентов. Снимал даже частную квартиру вблизи московского почтамта, где с нетерпением ожидал известий об исходе сражений с французами, о новых царских манифестах. Желание блеснуть филантропическими подачками сочеталось в его характере со скаредностью в домашней жизни, а мелочная родовая спесь заставляла его даже на ничтожных векселях подписываться действительным камергером и старшиной Благородного собрания. Юноша, впервые пришедший в дом князя, естественно, не знал об этом, а потому Петр Иванович показался ему человеком весьма благообразным.
Вообще же посетителей в доме князя бывало довольно мало, а уж посетительницами дом изобиловал.
Мы подробно остановились на обстановке, царившей в доме в Старогазетном переулке, потому что в этих деревянных «хоромах» прошли юные годы внучатого племянника князя — Владимира Федоровича Одоевского, писателя, музыковеда, философа, музыкально-театрального критика, прославившего свою фамилию в истории русской культуры. В. Ф. Одоевский принимал самое активное участие во всех музыкальных начинаниях того времени, и его младший современник, П. И. Чайковский, тесно связанный с Одоевским в период становления Московской консерватории, оставил задушевный отзыв о своем коллеге…
Сын гвардейского офицера из первых рядов московской знати, Владимир Федорович многое унаследовал от своего отца, достойного представителя восемнадцатого столетия, этого великого века Просвещения. Одоевские чтили своего славного предка — великого князя черниговского Михаила Всеволодовича, зверски замученного в Золотой Орде за гордый отказ поклониться языческим идолам. Род Одоевских дал России немало отважных полководцев и выдающихся государственных деятелей. Их имя не раз встречалось на страницах русской истории в числе жестоких опричников Ивана Грозного и храбрых соратников Минина и Пожарского.
Независимый характер князя Федора Сергеевича проявился в том, что он внезапно бросил удачно начавшуюся военную карьеру и поступил на гражданскую службу, где достиг высокого чина статского советника, находясь на посту директора московского отделения государственного Ассигнационного банка. А дальше блестящий аристократ позволил себе то, на что отваживались немногие вельможи того времени, — женился по любви на крепостной девушке Кате Филипповой. Четырехлетним ребенком Владимир Федорович Одоевский потерял отца, скончавшегося после неудачной операции в возрасте 37 лет. Екатерина Алексеевна, не надеявшаяся дать сыну образование, достойное княжеского отпрыска, отдала мальчика в дом двоюродного деда Петра Ивановича, а сама вышла замуж за скромного подпоручика и уехала с ним из Москвы. Безрадостной была жизнь маленького сироты в княжеских хоромах в Старогазетном переулке. Ребенок, не отличавшийся к тому же крепким здоровьем, остро ощущал пренебрежение к нему, сыну «крепостной девки», со стороны спесивых родственников, обиду на скаредного деда и бросившую его мать. Лучшими друзьями мальчика отныне и навсегда становятся книги. Как большую радость, воспринял 12-летний Володя Одоевский поступление в университетский Благородный пансион, находившийся неподалеку, на Тверской (на месте современного здания Телеграфа). Из удушливой обстановки дома, наполненного сплетницами и приживалками, мальчик попал в широкий, неизведанный мир.
Но вот годы учения позади, пансион окончен с золотой медалью, и 18-летпий юноша возвратился в свой дом в Газетном переулке. Двоюродный брат и близкий друг выпускника будущий декабрист Александр Одоевский спешил поздравить младшего кузена и предостеречь от соблазнов «большого света»…