Предельная откровенность Симоны де Бовуар дала повод католической критике обвинять ее в бесстыдстве, по мнению этой критики, неизбежно вытекающем из свободомыслия, но причина, разумеется, не в безнравственности автора, а в его этической и эстетической установке.
Тотчас после смерти матери — и это тоже шокировало — она испытывает потребность рассказать в «Очень легкой смерти» о том, что пережила в больничной палате, где медленно и мучительно отходила в небытие та, которая в далеком детстве была «дорогой мамочкой», но давно уже стала почти чужой женщиной. Эта небольшая книжка — сжатая ретроспекция жизни в беспощадном луче смерти — органический эпилог воспоминаний. Здесь подводится подлинный итог, сплетаются в тугой узел все главные темы «жизнетворчества». Мотив беспощадной «силы вещей», «удела человеческого», рассматриваемого в плане метафизическом, как бытийная основа индивидуальной судьбы. И мотив бунта против этой неотвратимой бренности, который с годами приобретает все более социальную окраску, — осознанная необходимость жить против буржуазных устоев, своим умом, свободно избирать свой путь, чтобы не ощутить в последнюю минуту — минуту истины,— что жизнь прожита попусту (как это происходит с матерью). И, наконец, частный (но всегда занимавший Симону де Бовуар, автора фундаментального исследования «Второй пол», 1949) случай все той же проблемы — мотив бунта против женской судьбы в буржуазном обществе.
Основной интерес мемуаров Симоны де Бовуар в том, что они воспроизводят формирование характера исторического: определенного типа французского «левого интеллигента», анти-буржуа в первом поколении.
Свой рассказ Симона де Бовуар начинает, как это и положено в автобиографии, с раннего детства. В «Записках благовоспитанной барышни» нарисована благополучная буржуазная семья, где ребенку внушают правила, не подлежащие сомнению. Глубоко религиозная девочка видит мир бесспорным, законченным, ясным. Писательское признание первоначально связано именно с потребностью поделиться радостью бытия. Потом окружающий мир обнаруживает первые трещины. Нарастающее неудовлетворение выливается в протест против порядка — семейного уклада, религии, морали. Начинается новый этап жизни. Годы учения. Поиски собственного пути, в которых решающую роль играет встреча с Сартром, так что в последующих томах воспоминаний повесть о собственной жизни неотделима от рассказа о их совместной жизни. «Мы» здесь нередко вытесняет «Я», свидетельствуя об общности исканий и слитности памяти.
Вплоть до 1939 года все творящееся в мире как бы скользит перед взором Симоны де Бовуар. Ее огорчают победы нацистов, радует торжество Народного фронта во Франции, страшит угроза войны, но, политические события происходят как бы на периферии ее жизни, не требуя личного участия, не обязывая к вмешательству, как это и было со многими другими интеллигентами, ее современниками. В 1939 году — радикальный переворот. Симона де Бовуар внезапно ощущает стыд за собственную пассивность. Она «отказывается от своего индивидуализма» и постигает, что до мозга костей связана со своими современниками: «И я открыла оборотную сторону этой связи: свою ответственность».
В первом томе мемуаров история почти вовсе отсутствовала. Во втором, охватывающем период с 1929 по 1944 год, события эпохи даны пунктиром. И только к концу (война и оккупация) их ряд уплотняется. Но все же они остаются скорее обстоятельствами, навязанными извне, нежели личным делом. В третьем томе, посвященном послевоенному двадцатилетию, Симона де Бовуар — романист, философ, социолог, один из руководителей журнала «Тан модерн», неутомимый путешественник и автор путевых записок, — повествуя о себе, рассказывает о своем времени. Ее мемуары точно опрокинутый конус — чем ближе к нашим дням, тем шире его сечение, тяготеющее к тому, чтоб объять весь мир, всю планету, но в то же время все это множество фактов стянуто воедино рассказом об одной судьбе, особом неповторимом опыте.