Есенинские стихи всегда проникнуты особым вниманием к природе, к нашей земле-матушке. А. Марченко пишет:
Вроде бы нарядная, веселящая взор картинка: на простом, небеленом сером холсте («о край дождей и непогоды») — прекрасный, сочный натюрморт — малиновое блюдо и на нем — надломленная коврига луны да золотая спелая слива, сорванная с «небесного древа» вместе с «веткой облака».
Но это только вывеска, декоративный занавес, за ним — есть еще и второй, настоящий: «кошма певучей тьмы». Глазом эту толстую «кошму» не пробить, даже «прочуять» ее трудно, и все-таки Есенин пробивается и сквозь «тьму», и сквозь натюрмортную декоративность — к сути, к той живой жизни, к той неизреченной духовности, которой проникнуто бытие природы. Правда, знание, добытое этим «слепым», интуитивным способом, по характеру своему сильно отличается от того, что приносит работа наблюдения…
Вторичных стилистических признаков, разводящих Есенина и Пастернака, можно насобирать и больше: несходство слишком бросается в глаза. Но если присмотреться к конструкции, отвлекаясь от внешней «выделки», то окажется, что по структуре своей есенинский пейзаж гораздо ближе пастернаковскому, чем пушкинскому или даже блоковскому, и, на мой взгляд, потому, что пейзажная лирика Пастернака, так же как и Есенина, развивает одну и ту же живописную традицию — гоголевскую.
«У Гоголя, — пишет А. Лежнев в своей книге «Проза Пушкина»,— пейзаж сложный и трудный… Это — пейзаж, пропущенный сквозь сложное восприятие, как сквозь цветное стекло. Окраска восприятия здесь так же существенна, как сама действительность. Ощущение и реальность сливаются в одно, но не так, что одно поглощается другим (реальность — дремлющим сознанием), образуя фантасмагорию… а так, что реальность отчетливо проступает сквозь сильно окрашенное восприятие. И восприятие, и пейзаж здесь необычайны по сложности»*.
То, что пейзаж Пастернака сложный и трудный, доказывать не нужно. Доказать, что и есенинский пейзаж необычаен по сложности, — гораздо труднее, но виноват в этом не Есенин, а ходячее представление о нем как о «милом запутавшемся дитяти», «мальчике из русской сказки», солнечнокудром Леле, стихи которого обладают тем преимуществом, что для понимания их не приходится умственно напрягаться.
* Лежнев А. Проза Пушкина. М., 1937. С. 110.
А вот городской пейзаж сегодня немыслим без наружной и баннерной рекламы, как здесь: http://neonelektro.ru/. В крупных городах, таких как Санкт-Петербург, ее можно увидеть повсюду.
А что касается есенинской поэзии, как видим, сравнение с Пастернаком здесь вполне уместно, но Есенина можно сравнивать не только с ним… Об этом – в следующих статьях.
(Цитаты по источнику: Марченко А. М. «Поэтический мир Есенина». — М.: Советский писатель, 1989.)