Интервью с Робертом Филиппини

Роберт Филиппини — американец итальянского происхождения, два года назад приехавший в Москву и решивший здесь поселиться надолго. Он — художник, издатель, борец против СПИДа и просто хороший человек, приятный в общении. Однако широко известным он стал, попытавшись заключить брачный союз со своим другом журналистом Ярославом Могутиным. Роберт Филиппини стал первым гостем ПТЮЧ-клуба и дал эксклюзивное интервью корреспондентам журнала «ПТЮЧ».

Роберт Филиппини

П: — Чем ты занимался в Америке?

— Тем же, чем и сейчас. Я был живописцем, художником. Я жил в Нью-Йорке. Мне нравится Нью-Йорк. Если ты живешь в Нью-Йорке, то можешь легко себе позволить когда-нибудь уехать оттуда. Я много путешествовал, но никогда мне не доводилось жить в другой стране. Ведь это так просто — ты можешь путешествовать, где тебе заблагорассудится, жить, где хочешь — например, в Москве — а затем вернуться в Нью-Йорк. Но потом я подумал: «А зачем мне возвращаться?» Мне здесь понравилось. Мне просто нравится жить здесь. Мне хорошо. У меня есть мастерская, я много и продуктивно работаю. Мне нравится, что я плохо знаю язык — это очень удобно. Очень комфортно быть дистанцированным от окружающих. Когда выучиваешься языку и все понимаешь, то сразу становишься идиотом.

П: — Итак, тебя устраивает такое уединенное существование внутри собственного «я»?

— Ну, я не совсем уж оторван от внешнего мира. Я нахожусь там же, где и прочие люди, но у всех у нас разная жизнь и различное ее восприятие. А сейчас здесь, в России, и особенно в Москве, происходит то, что я бы назвал эволюцией восприятия. Это меня безумно привлекает. То, что здесь происходит, — не нестабильность. Это — динамика. Нет никаких законов. Банкир ты или просто бабушка на улице — все равны. Как реагировать на это отсутствие упорядоченности? Наверно, в этом и заключается задача человека, живущего в таком диком окружении. Как вариант — закрыться дома звукоизоляцией фонстар http://bauplast.su/shop/phonestar/ и, к примеру, начать записывать музыку…

П: — Ты провел две выставки: в Галерее в Трехпрудном и на Гоголевском бульваре, 10. Твои планы?

— В Москве вообще трудно планировать. А художественная сцена здесь только формируется. Не думаю, что местные галереи многим интересны. Они смотрят на Запад и пытаются все устроить по западному образцу. Но при этом нет ни рынка, ни покупателей, а галереи дерутся за место под солнцем. Хотя мне нравилась Галерея в Трехпрудном: это было, наверное, последним альтернативным местом, куда интересно было прийти; нравилось и у Петлюры. Вообще, я иду другими путями: провел несколько уличных перформансов, работаю у себя в мастерской, и ради результатов мне не нужно включаться в какую-либо систему.

П: — Кстати, кто твой любимый русский художник?

— Владик Мамышев-Монро.

П: — Ты — человек вне системы — стал знаменитым. Как это тебе удалось?

— Ну, не знаю, насколько я знаменит. Я просто делаю то, что делаю, и это находит отклик. Я доволен результатом, который произвели мои плакаты и наклейки «Красота», «Моральный кодекс»…

П: — Но, говоря о твоей известности, я имел в виду прежде всего твою женитьбу…

— Наша со Славой свадьба была очень личным поступком.

П: — Чья это была идея?

— Наша общая. Я предложил пожениться.

П: — Твое отношение к жизни со Славой. Это серьезно?

— Это очень серьёзно, мы любим друг друга. Не смешно, когда ты совершаешь такой поступок, и твоя жизнь становится достоянием общественности. Это большая ответственность в личном и в социальном смысле. Если вы гетеросексуальны, то проблем нет. Это считается естественным… Мы не считали, что нашу ориентацию надо скрывать. Гомосексуальность — это то же самое, это те же чувства. Но нет структур, в рамках которых ты мог бы общаться с себе подобными и чувствовать себя независимым. Представь, ты подходишь к матери и говоришь: «Мама, я — гомосексуалист». Боже мой, какой отклик ты встретишь? Социальное признание крайне важно, и поэтому мы пошли на открытый социальный жест.

П: — Сколько в вашем поступке в процентном отношении любви, политики, искусства?

— Научный анализ не очень уместен. Но думаю, сто процентов по всем составляющим.

П: — Как твоя нынешняя семейная жизнь? Как вы ведете хозяйство, делите между собой обязанности по дому?

— Ну, ты даешь. Вообще для меня сильнейшим шоком в свое время были бытовые проблемы, которые в Америке решались автоматически. Это и сейчас съедает массу времени… А мы со Славой как-то разобрались, оба готовим, стираем. Я эмансипирован, все могу делать сам, но великое чудо, что здесь, в России, есть кому мне помочь.

П: — Питание — это очень важная вещь. Я знаю, ты великолепный кулинар. Что ты предпочитаешь готовить?

— Я итальянец и люблю спагетти. Вообще, продукты в России действительно хорошие, свежее, чем на Западе. Только процесс их добычи значительно сложнее.

П: — Где ты берешь ингредиенты для своих блюд?

— Мы живем на Арбате, и многое покупаем на улице у бабушек.

П: — И качество удовлетворительное?

— О да, я же говорю: обычно лучше, чем на Западе.

П: — А что ты куришь?

— В Америке никто не курит. Там запрещено курить. Зато все курят в России. А я курю сигареты. В Нью-Йорке выкуривал пачку в неделю, а здесь — пачку за три.

П: — Это все дым… А вот литература, твои любимые писатели?

— Я люблю Рембо, Кафку, Пруста.

П: — А из русских писателей?

— Я читал Достоевского, гм… Лимонова… Да, конечно, Набоков. Это великий писатель… Теперь я готовлю антологию литературы, связанной с гомосексуальной тематикой. Я не думаю, что будет шок, какого можно было ожидать, например, два года назад. Но это не так уж важно… Я надеюсь, это будет серьезное событие в литературной жизни.

П: — А как с досугом, Роберт? Есть ли у тебя в Москве любимые места, улицы, заведения?

— Да. Я очень люблю Красную Площадь. Это действительно очень красивое место. Мне нравится район Кропоткинской — бульвары, переулки… Я часто посещаю презентации, заглядываю на дискотеки… После одной выставки в Доме художника мы спустились в бар, и там ни с того ни с сего люди в форме напали на нас и разбили мне нос. И это в тишайшем месте в выставочном зале. Да, в Москве есть такие места, которые мне очень не нравятся. Это — отделения милиции. К нам со Славой все время цепляются милиционеры. Нас много раз забирали в милицию, потом, правда, отпускали. Они не понимают, что художник не может выглядеть, как все… Но мне кажется, что в Москве появилось заведение, куда мне можно будет спокойно прийти и расслабиться. Это ваш ПТЮЧ-клуб.

П: — Ты будешь часто приходить в ПТЮЧ-клуб, Роберт?

— Да, и охотно. После того, как он откроется.

Журнал «ПТЮЧ»

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>